Неточные совпадения
Собакевич слушал все по-прежнему, нагнувши голову, и хоть
бы что-нибудь похожее на выражение показалось на лице его. Казалось, в этом теле совсем не
было души, или она у него
была, но вовсе не
там, где следует, а, как у бессмертного кощея, где-то за горами и закрыта такою толстою скорлупою,
что все,
что ни ворочалось на дне ее, не производило решительно никакого потрясения на поверхности.
Так мысль ее далече бродит:
Забыт и свет и шумный бал,
А глаз меж тем с нее не сводит
Какой-то важный генерал.
Друг другу тетушки мигнули,
И локтем Таню враз толкнули,
И каждая шепнула ей:
«Взгляни налево поскорей». —
«Налево? где?
что там такое?» —
«Ну,
что бы ни было, гляди…
В той кучке, видишь? впереди,
Там, где еще в мундирах двое…
Вот отошел… вот боком стал… —
«Кто? толстый этот генерал...
Но
что бы ни было, читатель,
Увы! любовник молодой,
Поэт, задумчивый мечтатель,
Убит приятельской рукой!
Есть место: влево от селенья,
Где жил питомец вдохновенья,
Две сосны корнями срослись;
Под ними струйки извились
Ручья соседственной долины.
Там пахарь любит отдыхать,
И жницы в волны погружать
Приходят звонкие кувшины;
Там у ручья в тени густой
Поставлен памятник простой.
— Он
был не в себе вчера, — задумчиво проговорил Разумихин. — Если
бы вы знали,
что он
там натворил вчера в трактире, хоть и умно… гм! О каком-то покойнике и о какой-то девице он действительно мне что-то говорил вчера, когда мы шли домой, но я не понял
ни слова… А впрочем, и я сам вчера…
Это вы возьмите себе, собственно себе, и пусть это так между нами и
будет, чтобы никто и не знал,
что бы там вы
ни услышали.
Но он не способен
был вооружиться той отвагой, которая, закрыв глаза, скакнет через бездну или бросится на стену на авось. Он измерит бездну или стену, и если нет верного средства одолеть, он отойдет,
что бы там про него
ни говорили.
Она страдала за эти уродливости и от этих уродливостей, мешавших жить, чувствовала нередко цепи и готова
бы была, ради правды, подать руку пылкому товарищу, другу, пожалуй мужу, наконец…
чем бы он
ни был для нее, — и идти на борьбу против старых врагов, стирать ложь, мести сор, освещать темные углы, смело, не слушая старых, разбитых голосов, не только Тычковых, но и самой бабушки,
там, где последняя безусловно опирается на старое, вопреки своему разуму, — вывести, если можно, и ее на другую дорогу.
— Один ты заперла мне: это взаимность, — продолжал он. — Страсть разрешается путем уступок, счастья, и обращается
там, смотря по обстоятельствам, во
что хочешь: в дружбу, пожалуй, в глубокую, святую, неизменную любовь — я ей не верю, — но во
что бы ни было, во всяком случае, в удовлетворение, в покой… Ты отнимаешь у меня всякую надежду… на это счастье… да?
В самом деле,
чего же я боялся и
что могли они мне сделать какой
бы там ни было диалектикой?
И хоть вы, конечно, может
быть, и не пошли
бы на мой вызов, потому
что я всего лишь гимназист и несовершеннолетний подросток, однако я все
бы сделал вызов, как
бы вы
там ни приняли и
что бы вы
там ни сделали… и, признаюсь, даже и теперь тех же целей.
— Понимаю. Они совсем и не грозят донести; они говорят только: «Мы, конечно, не донесем, но, в случае если дело откроется, то…» вот
что они говорят, и все; но я думаю,
что этого довольно! Дело не в том:
что бы там ни вышло и хотя
бы эти записки
были у меня теперь же в кармане, но
быть солидарным с этими мошенниками,
быть их товарищем вечно, вечно! Лгать России, лгать детям, лгать Лизе, лгать своей совести!..
— Нет, кроме товарищества? Нет ли
чего такого, из-за
чего бы ты находил возможным брать у него, а? Ну,
там по каким
бы то
ни было соображениям?
«
Что ж
бы то такое
ни было, воспитание ли, или как то естественно,
что жены
там (в Японии) добры, жестоко верны и очень стыдливы».
Дружба, как
бы она
ни была сильна, едва ли удержит кого-нибудь от путешествия. Только любовникам позволительно плакать и рваться от тоски, прощаясь, потому
что там другие двигатели: кровь и нервы; оттого и боль в разлуке. Дружба вьет гнездо не в нервах, не в крови, а в голове, в сознании.
— Нет, ты слушай… Если
бы Привалов уехал нынче в Петербург, все
бы дело наше вышло швах: и мне, и Ляховскому, и дядюшке — шах и мат
был бы. Помнишь, я тебя просил в последний раз во
что бы то
ни стало отговорить Привалова от такой поездки, даже позволить ему надеяться… Ха-ха!.. Я не интересуюсь,
что между вами
там было, только он остался здесь, а вместо себя послал Nicolas. Ну, и просолил все дело!
Жена его, Марфа Игнатьевна, несмотря на то
что пред волей мужа беспрекословно всю жизнь склонялась, ужасно приставала к нему, например, тотчас после освобождения крестьян, уйти от Федора Павловича в Москву и
там начать какую-нибудь торговлишку (у них водились кое-какие деньжонки); но Григорий решил тогда же и раз навсегда,
что баба врет, «потому
что всякая баба бесчестна», но
что уходить им от прежнего господина не следует, каков
бы он
там сам
ни был, «потому
что это ихний таперича долг».
— То
есть не смешной, это ты неправильно. В природе ничего нет смешного, как
бы там ни казалось человеку с его предрассудками. Если
бы собаки могли рассуждать и критиковать, то наверно
бы нашли столько же для себя смешного, если не гораздо больше, в социальных отношениях между собою людей, их повелителей, — если не гораздо больше; это я повторяю потому,
что я твердо уверен,
что глупостей у нас гораздо больше. Это мысль Ракитина, мысль замечательная. Я социалист, Смуров.
— О да, всё… то
есть… почему же вы думаете,
что я
бы не понял?
Там, конечно, много сальностей… Я, конечно, в состоянии понять,
что это роман философский и написан, чтобы провести идею… — запутался уже совсем Коля. — Я социалист, Карамазов, я неисправимый социалист, — вдруг оборвал он
ни с того
ни с сего.
План его состоял в том, чтобы захватить брата Дмитрия нечаянно, а именно: перелезть, как вчера, через тот плетень, войти в сад и засесть в ту беседку «Если же его
там нет, — думал Алеша, — то, не сказавшись
ни Фоме,
ни хозяйкам, притаиться и ждать в беседке хотя
бы до вечера. Если он по-прежнему караулит приход Грушеньки, то очень может
быть,
что и придет в беседку…» Алеша, впрочем, не рассуждал слишком много о подробностях плана, но он решил его исполнить, хотя
бы пришлось и в монастырь не попасть сегодня…
И
что бы там ни случилось с нами потом в жизни, хотя
бы мы и двадцать лет потом не встречались, — все-таки
будем помнить о том, как мы хоронили бедного мальчика, в которого прежде бросали камни, помните,
там у мостика-то? — а потом так все его полюбили.
Я таких твердых люблю, на
чем бы там они
ни стояли, и
будь они такие маленькие мальчуганы, как ты.
— Разумеется, она и сама не знала, слушает она, или не слушает: она могла
бы только сказать,
что как
бы там ни было, слушает или не слушает, но что-то слышит, только не до того ей, чтобы понимать,
что это ей слышно; однако же, все-таки слышно, и все-таки расслушивается,
что дело идет о чем-то другом, не имеющем никакой связи с письмом, и постепенно она стала слушать, потому
что тянет к этому: нервы хотят заняться чем-нибудь, не письмом, и хоть долго ничего не могла понять, но все-таки успокоивалась холодным и довольным тоном голоса мужа; а потом стала даже и понимать.
Сострадательные люди, не оправдывающие его, могли
бы также сказать ему в извинение,
что он не совершенно лишен некоторых похвальных признаков: сознательно и твердо решился отказаться от всяких житейских выгод и почетов для работы на пользу другим, находя,
что наслаждение такою работою — лучшая выгода для него; на девушку, которая
была так хороша,
что он влюбился в нее, он смотрел таким чистым взглядом, каким не всякий брат глядит на сестру; но против этого извинения его материализму надобно сказать,
что ведь и вообще нет
ни одного человека, который
был бы совершенно без всяких признаков чего-нибудь хорошего, и
что материалисты, каковы
бы там они
ни были, все-таки материалисты, а этим самым уже решено и доказано,
что они люди низкие и безнравственные, которых извинять нельзя, потому
что извинять их значило
бы потворствовать материализму.
Так
что ежели, например, староста докладывал,
что хорошо
бы с понедельника рожь жать начать, да день-то тяжелый, то матушка ему неизменно отвечала: «Начинай-ко, начинай!
там что будет, а коли,
чего доброго, с понедельника рожь сыпаться начнет, так кто нам за убытки заплатит?» Только черта боялись; об нем говорили: «Кто его знает,
ни то он
есть,
ни то его нет — а ну, как
есть?!» Да о домовом достоверно знали,
что он живет на чердаке.
Не мог
бы ни один человек в свете рассказать,
что было на душе у колдуна; а если
бы он заглянул и увидел,
что там деялось, то уже не досыпал
бы он ночей и не засмеялся
бы ни разу.
В квартире номер сорок пять во дворе жил хранитель дома с незапамятных времен. Это
был квартальный Карасев, из бывших городовых, любимец генерал-губернатора князя В. А. Долгорукова, при котором он состоял неотлучным не то вестовым, не то исполнителем разных личных поручений. Полиция боялась Карасева больше,
чем самого князя, и потому в дом Олсуфьева,
что бы там ни делалось, не совала своего носа.
Трофимов. Мы вчера говорили долго, но
ни к
чему не пришли. В гордом человеке, в вашем смысле,
есть что-то мистическое.
Быть может, вы и правы по-своему, но если рассуждать попросту, без затей, то какая
там гордость,
есть ли в ней смысл, если человек физиологически устроен неважно, если в своем громадном большинстве он груб, неумен, глубоко несчастлив. Надо перестать восхищаться собой. Надо
бы только работать.
— Я и сам знаю. У генерала собаки дорогие, породистые, а эта — черт знает
что!
Ни шерсти,
ни вида… подлость одна только… И этакую собаку держать?!.. Где же у вас ум? Попадись этакая собака в Петербурге или Москве, то знаете,
что было бы?
Там не посмотрели
бы в закон, а моментально — не дыши! Ты, Хрюкин, пострадал и дела этого так не оставляй… Нужно проучить! Пора…
Положим,
что Неглигентов, по жизни своей, не стоит, чтобы об нем и разговаривать много, да по вас-то он должен сделать для него все на свете, какой
бы он
там ни был негодяй…
Он только заметил,
что она хорошо знает дорогу, и когда хотел
было обойти одним переулком подальше, потому
что там дорога
была пустыннее, и предложил ей это, она выслушала, как
бы напрягая внимание, и отрывисто ответила: «Всё равно!» Когда они уже почти вплоть подошли к дому Дарьи Алексеевны (большому и старому деревянному дому), с крыльца вышла одна пышная барыня и с нею молодая девица; обе сели в ожидавшую у крыльца великолепную коляску, громко смеясь и разговаривая, и
ни разу даже и не взглянули на подходивших, точно и не приметили.
— Но мне жаль,
что вы отказываетесь от этой тетрадки, Ипполит, она искренна, и знаете,
что даже самые смешные стороны ее, а их много (Ипполит сильно поморщился), искуплены страданием, потому
что признаваться в них
было тоже страдание и… может
быть, большое мужество. Мысль, вас подвигшая, имела непременно благородное основание,
что бы там ни казалось.
Чем далее, тем яснее я это вижу, клянусь вам. Я вас не сужу, я говорю, чтобы высказаться, и мне жаль,
что я тогда молчал…
Один господин, привязавшись к слову, вдруг поклялся, в чрезвычайном негодовании,
что не продаст имения,
что бы там ни случилось;
что, напротив,
будет ждать и выждет и
что «предприятия лучше денег»; «вот-с, милостивый государь, в
чем состоит моя экономическая система-с, можете узнать-с».
Я отдаю ему в полную собственность, в вознаграждение… ну,
там,
чего бы то
ни было!
— Как
бы то
ни было — вы все-таки, к сожалению, моя жена. Не могу же я вас прогнать… и вот
что я вам предлагаю. Вы можете сегодня же, если угодно, отправиться в Лаврики, живите
там;
там, вы знаете, хороший дом; вы
будете получать все нужное сверх пенсии… Согласны вы?
…Очень
бы хотелось получить письма, которые Шаховский обещал мне из России. Может,
там что-нибудь мы
бы нашли нового. В официальных мне ровно ничего не говорят — даже по тону не замечаю, чтобы у Ивана Александровича
была тревога, которая должна всех волновать, если теперь совершается повторение того,
что было с нами. Мы здесь ничего особенного не знаем, как
ни хлопочем с Михаилом Александровичем поймать что-нибудь новое: я хлопочу лежа, а он кой-куда ходит и все возвращается
ни с
чем.
Ты напрасно говоришь,
что я 25 лет ничего об тебе не слыхал. Наш директор писал мне о всех лицейских. Он постоянно говорил,
что особенного происходило в нашем первом выпуске, — об иных я и в газетах читал. Не знаю, лучше ли тебе в Балтийском море, но очень рад,
что ты с моими. Вообще не очень хорошо понимаю,
что у вас
там делается, и это естественно. В России меньше всего знают,
что в ней происходит. До сих пор еще не убеждаются,
что гласность
есть ручательство для общества, в каком
бы составе оно
ни было.
Но как
бы там ни было, а только Помаду в меревском дворе так,
ни за
что ни про
что, а никто не любил. До такой степени не любили его,
что, когда он, протащившись мокрый по двору, простонал у двери: «отворите, бога ради, скорее», столяр Алексей, слышавший этот стон с первого раза, заставил его простонать еще десять раз, прежде
чем протянул с примостка руку и отсунул клямку.
Бывало,
что ни читаешь, все это находишь так в порядке вещей и сам понимаешь, и с другим станешь говорить, и другой одинаково понимает, а теперь иной раз читаешь этакую
там статейку или практическую заметку какую и чувствуешь и сознаешь,
что давно
бы должна
быть такая заметка, а как-то, бог его знает…
Маркиза и Романовны совсем оставили Лизу. Маркиза охладела к Лизе по крайней живости своей натуры, а Романовны охладели потому,
что охладела маркиза. Но как
бы там ни было, а о «молодом дичке», как некогда называли здесь Лизу, теперь не
было и помина: маркиза устала от долгой политической деятельности.
— Люба, скажи мне… не бойся говорить правду,
что бы ни было… Мне сейчас
там, в доме, сказали,
что будто ты больна одной болезнью… знаешь, такой, которая называется дурной болезнью. Если ты мне хоть сколько-нибудь веришь, скажи, голубчик, скажи, так это или нет?
Анна Гавриловна, — всегда обыкновенно переезжавшая и жившая с Еспером Иванычем в городе, и видевши,
что он почти каждый вечер ездил к князю, — тоже, кажется, разделяла это мнение, и один только ум и высокие качества сердца удерживали ее в этом случае: с достодолжным смирением она сознала,
что не могла же собою наполнять всю жизнь Еспера Иваныча,
что, рано или поздно, он должен
был полюбить женщину, равную ему по положению и по воспитанию, — и как некогда принесла ему в жертву свое материнское чувство, так и теперь задушила в себе чувство ревности, и (
что бы там на сердце
ни было) по-прежнему
была весела, разговорчива и услужлива, хотя впрочем, ей и огорчаться
было не от
чего…
Иларион написал ей на это очень дружеское письмо, в котором упрашивал и умолял ее рассудить и одуматься, а Виссарион прямо ей отвечал,
что какие
бы там у нее со мной
ни были отношения — это не его дело; но
что денег он для ее же будущего спокойствия не даст ей…
—
Что такое наша полиция, я на себе могу указать вам пример… Вот перед этим поваром
был у меня другой, старик, пьяница, по прозванью Поликарп Битое Рыло, но, как
бы то
ни было, его находят в городе мертвым вблизи кабака, всего окровавленного… В самом кабаке я, через неделю приехавши, нашел следы человеческой крови — явно ведь,
что убит
там?.. Да?
Это сторона, так сказать, статистическая, но у раскола
есть еще история, об которой из уст ихних вряд ли
что можно
будет узнать, — нужны книги; а потому, кузина, умоляю вас, поезжайте во все книжные лавки и везде спрашивайте — нет ли книг об расколе; съездите в Публичную библиотеку и, если
там что найдете, велите сейчас мне все переписать, как
бы это сочинение велико
ни было; если
есть что-нибудь в иностранной литературе о нашем расколе, попросите Исакова выписать, но только, бога ради, — книг, книг об расколе, иначе я задохнусь без них ».
—
Чем бы там она
ни была верна, но она все-таки, любя другого, не изменила своему долгу — и не изменила вследствие прирожденного ей целомудрия; намеками на такого рода женщин испещрены наша история и наши песни.
— Вернулся,
что там делать-то
было! — отвечал Иван, как
бы ни в
чем не повинный.
И он тосковал, выходил в сумерки любоваться на барский дом, рассчитывал на пальцах и втайне давал себе клятву во
что бы то
ни стало
быть там.
—
Что бы там такое
было? — подумала вслух m-lle Эмма, не обращаясь
ни к кому. — Уж не та ли особа, которая едет с Блиновым.
К тому же и такая
была у меня мысль,
что перед смертью кажный человек сокровенным ведением просвещается; стало
быть, если б совесть его
была чем ни на
есть замарана, зачем же
бы ему не примириться с ней перед смертью:
там ведь не человеческий суд, а божий!
— Я, конечно, не знал,
что ты тут участник и распорядитель, — начал он с принужденною улыбкою, — и, разумеется,
ни к кому
бы не отнесся, кроме тебя; теперь вот тоже привез одну вещь и
буду тебя просить прочесть ее, посоветовать
там, где
что нужным найдешь переменить, а потом и напечатать.